А еще подумалось вдруг - ведь я до дури, наверно, боялся бы стать Усмирённым.
Эмоции и прочие цветочки-ягодки - это хрен с ним, я когда любуюсь красиво нарисованным огнём или танцующими пылинками в луче света, больше смотрю, как расположены текстуры и источники освещения Не, я радуюсь, когда могу рассмотреть красивые вещи, но это скорее радость от того, что до сих пор не привык, что я могу со своим -9 видеть, почти как нормальные люди.
Но вот отказаться от снов...
Мне всегда снятся сны, плохие, хорошие, разные.
Я могу сколько угодно ныть по утрам о кошмарах, отсеивать за чашкой чая "сон" от "яви" и мечтать о "волшебных таблеточках", от которых сны перестают сниться, но я прекрасно понимаю, что даже если мне пропишут транки, я никогда не буду их принимать.
Потому что меня было пару ночей, когда мне за ночь вообще ничего не приснилось.
Я положил голову на подушку, закрыл глаза, открыл - и несколько часов из моей жизни просто исчезли.
Первый раз подумал, ну фигня какая - может устал слишком. В когда такое произошло во второй раз, я честно скажу - такого панического страха у меня в жизни не было, ни до, ни после. Даже когда я умирал - один раз только испугался, по первости.
Я просто не могу понять, как люди живут без снов, видя только черноту, или вообще ничего не видя. Как можно выспаться от такого "сна", если ничего не происходит? Как можно отдохнуть, если весь отдых заключается только в том, что ты закрыл и открыл глаза...
В общем, учитывая, что сны в Тедасе должны быть полуматериальны - а маги могут влиять на свои сны, если они спят так, как я - у них действительно должна быть страшная паника от перспективы этой процедуры.
Другое дело, что лучше быть живым, чем вообще не быть, но это дело другое. Возможно, Усмирённые просто перестают психовать от того, что не видят снов.
222 Дневник усмиренного
читать дальшеКто-то смеется надо мной, а мне теперь все
равно.
Когда-то я тоже учился, как и они. Я занимался под наставничеством чародея,
пытался овладеть искусством подчинения магии своей воле. Но она не хотела мне
подчиняться, как я ни старался. Я видел направленные на меня косые взгляды
чародеев, полные тревоги и разочарования. Когда остальные ученики вовсю
призывали огонь, я еле-еле мог зажечь свечу.
Я боялся магии. Когда я был маленьким мальчиком, бабушка потчевала меня
сказками про ужасную Флемет, ведьму Диких земель. Она рассказывала мне о
магистрах и о том, как из-за их злой магии в мире появились порождения тьмы.
Она рассказывала мне о демонах, о том, что их притягивают сны владеющих
магией, как пламя притягивает мотыльков. Она обо всем этом мне рассказывала,
потому что дар к магии, по ее словам, в крови у всей нашей семьи.
А значит и у меня тоже. Все свое детство я страшился этой мысли, упрашивал
Создателя. чтобы тот избавил меня от этого проклятия, но сердцем уже
чувствовал иное. И когда в наш дом пришли храмовники, я уже знал - зачем.
Башня магов оказалась ужасной, полной тайн и опасностей. Храмовники
смотрели на меня так, будто я вот-вот превращусь в одержимого прямо у них на
глазах. Учитель терпеливо пытался научить меня сосредоточивать волю -
единственную мою защиту на случаи, если демон попытается меня поработить,
но все было тщетно. Сколько ночей я плакал, боясь засыпать в этом темном и
одиноком месте?
Наконец наступили Истязания, моя последняя проверка. Встреться с демоном,
сказали мне, или придется тебя усмирить. При усмирении рвется связь с Тенью.
Усмиренный не видит снов, и ни один демон не в силах до него добраться, однако
усмиренный не может творить заклинаний и больше не испытывает никаких
эмоции. Встреча с демоном обернулась бы для меня верной смертью, так что
выбор был невелик.
Это было даже почти не больно.
И вот я продолжаю жить с магами и помогать им. Мы, усмиренные, заведуем
архивами. Мы ведем хозяйство в башне, закупаем запасы и ведем бухгалтерию.
Кроме того, наше состояние позволяет нам работать с лириумом без вреда для
себя, так что именно мы зачаровываем предметы. Потом мы их продаем тем, кому
разрешит Круг. На вырученные деньги Круг и живет.
Так что мы, усмиренные, нужны магам. И пусть молодые и старые смотрят на
меня искоса - без меня им не обойтись. Они могут считать меня несчастным, но я
теперь не чувствую ни счастья, ни несчастья. Меня не волнует, что я такой. Тени
теперь – просто тени, и меня это вполне устраивает.
--Эддин Кроткий, усмиренный.